Cry me a river, River
В какой-то момент тоски за Джесси написалось, и сейчас я понимаю, что у меня нет никаких идей для продолжения, и вообще, это скорее просто какой-то выплеск, но просто выкину и пусть будет. Просто в тот момент хотелось, чтобы кто-то отнёсся к Джесси по-доброму.
читать дальше
читать дальше
Положив скрещённые руки на спинку скамьи перед ним, молодой человек опустил на них наполненную тяжестью голову и закрыл глаза. Удивительная тишина и атмосфера места окутывала измученный разум, позволяя сознанию плыть на грани между сном и реальностью, пребывая в состоянии блаженного покоя. Джесси даже толком не отдавал себе отчёта, куда занесла его судьба, просто ноги сами собой бродили по изученному вдоль и поперёк Альбукерке, находя собственный путь.
Судорожно вздохнув, и поведя напряжёнными мышцами спины, он почувствовал, как слёзы снова подступают к глазам, и у него не было сил их сдерживать. Маленькие капли медленно, цепляясь за ресницы, падали, оставляя на полу крошечные тёмные пятнышки. Джесси смотрел на них широко раскрытыми глазами, не видя.
Внезапно рядом зашелестела ткань, и парень ощутил чьё-то присутствие. Вздрогнув от неожиданности, он резко поднял голову, одновременно шарахаясь в сторону. Джесси был почти уверен, что увидит мистера Уайта, нашедшего его с помощью какого-то мистического шестого чувства. Он бы даже не удивился такому совпадению. Мистер Уайт словно был посланником высших сил, приставленных к Джесси то ли в наказание за грехи, то ли в качестве ангела-хранителя, хотя в целом он умудряется совмещать в себе обе ипостаси.
Это был не он. Рядом сидел мужчина, на вид немногим старше, чем сам Джесси, и точно намного моложе других пожилых мужчин в его жизни, к тому же, мистер Уайт ни за что не стал бы рядиться в костюм священника даже для какого-нибудь розыгрыша или весёлого праздника – мужик просто не понимал концепцию веселья, и Джесси был почти уверен, что даже в детстве костюмам Уолтера на Хэллоуин был его натуральный внешний вид задрота-ботаника. Впрочем, с тех пор как появился Хайзенберг, назвать бывшего учителя «задротом» язык уже не поворачивался.
- Хэй, йо, по-моему, тут ещё полно свободных мест, - чуть охрипшим голосом, смущённым и раздражённым из-за собственного внезапного испуга, гаркнул Джесси, недовольно нахмурившись. Затем, вспомнив и смутившись ещё больше, быстро поднёс руку к мокрым глазам, протирая их рукавом.
- Да, я вижу, - спокойно ответил мужчина, однако не сделал ни единого движения по смене своего положения.
- Да, блин, окей, может, тогда отвалишь? Чё надо? – разведя руки, Джесси демонстративно смерил чувака взглядом широко распахнутых глаз с головы до ног.
- Я подумал, возможно, ты пришёл сюда, чтобы поговорить с кем-нибудь, - мужчина продолжал игнорировать явно показную браваду и дерзость Джесси, ведущего себя в лучших традициях рыбы-ежа.
- Куда блин «сюда», уже и зайти посидеть нельзя, чтобы ко мне не докопался очередной мужик в странном костюме… О, - оглядевшись по сторонам, Джесси только сейчас заметил, что в поисках облегчения душевных переживаний ноги привели его не куда-нибудь, а в церковь. Последний раз в жизни он бывал здесь лет сто назад, когда Джейк был совсем маленьким, а родители ещё не отчаялись пытаться сохранить видимость дружной счастливой семьи, ходящей в церковь… Не каждое воскресенье, но хотя бы раз в месяц, нельзя же выглядеть совсем нехорошо в глазах соседей. – Чёрт, ладно, я уже ухожу.
Джесси опёрся ладонями о спинки скамей, стоящих в соседних рядах, и с лёгкостью приподнял своё худощавое тело, намереваясь спрыгнуть со скамейки и пойти дальше, куда глаза глядят и ноги несут, но священник протянул к нему руку в останавливающем жесте.
- Постой. Ты, конечно, можешь уйти в любой момент («ещё бы нет, йо», - мысленно прокомментировал Джесси), но раз уж Бог привел тебя сюда, возможно, так было нужно.
- А ты типа веришь в судьбу и всякое дерьмо? Мне казалось, у вас, ребят, это считается суеверием или типа того, - поколебавшись, Джесси плюхнулся обратно на сидение, уставившись на священника с некоторым любопытством. Он никогда близко не общался с такими людьми, и вообще был максимально далёк от религии, даже находясь в программе анонимных зависимых, пропускал часть, связанную с верой, максимально мимо ушей. Это казалось такой же запредельной и бесполезной хернёй, как и химия, которую мистер Уайт преподавал в школе. Вот варить мет – это наглядно.
- Я верю, что нас всех ведёт рука Господа, ибо он пастырь наш, - странные слова, произносимые священником, почему-то исходя от него, не казались чрезмерно высокопарными и напыщенными. Возможно, дело было в мягкости голоса, или тёплом выражении глаз, которые смотрели на Джесси прямо и открыто, без презрительного прищура или холодности, которые он привык видеть обычно.
- Окееей, йо, - протянул Джесси, озадаченно прикусывая губу. - Лады. Значит, ты считаешь, что я здесь по какому-то божественному провидению? И зачем?
- Я не знаю, - просто ответил мужчина. – Надеялся, что мы сможем это выяснить вместе. Ты выглядишь как человек, которого скорбит о чём-то. Может, если расскажешь об этом, станет легче.
- Как… Чё, вроде исповеди, что ли? Серьёзно?
- Ты когда-нибудь исповедовался?
- Хей, без обид, но я чё, разве похож на какого-то святошу? Мне хватает всей этой чуши про «расскажи о своих чувствах, что произошло в твоей жизни» в последнее время более чем, поверь, - передразнивая участников встреч АА, Джесси чувствовал себя немного мудаком, но в то же время начинал злиться. Надоело, что все то и дело пытаются залезть к нему в душу, даже не удосужившись спросить, хочет ли он этого. А те люди, с которыми действительно хотелось поговорить, или хотя бы увидеть, что им небезразлично, что с ним, до подобных вопросов не снисходили.
- Значит, ты уже обратился куда-то за помощью? Это хорошо. Я рад, что ты не один, - священник тепло улыбнулся, продолжая разрушать стереотипные представления Джесси о себе подобных. Разве они не все сплошь и рядом занудные старые чуваки, только и твердящие о том, что все сгорят в аду, если не будут стремиться спасти свои бессмертные души, не трахаясь до свадьбы? – Скажи, как тебя зовут?
- Джесси… Да, ну, ладно, я в порядке. Мне правда пора, - на сей раз он соскочил со скамейки быстро, не давая возможности остановить себя, и направился по проходу, сунув руки глубоко в карманы толстовки, и горбясь на ходу.
- Джесси, - окликнул его священник, заставив только ниже понурить голову и ускорить шаг. – Меня зовут Томас. Приходи в любое время, когда захочешь.
Тяжёлые двери (как он мог не обратить на них внимание, когда заходил?) со скрипом закрылись за спиной, когда он вновь подставил тело под обжигающие солнечные лучи, отрезая его от мира, покоя и прохлады церкви.
***
Слёзы душили, заставляя горло сжиматься настолько, что даже воздух еле-еле протискивался сквозь остающееся отверстие. В таком состоянии было очень сложно продолжать бежать, но всё же бег приносил облегчение, выбивая все мысли из головы, заставляя мечтать только о том, чтобы удалось сделать очередной глоток воздуха. В груди горел пожар, голову кружило, и Джесси снова плохо соображал, куда именно он бежит, пока не оказался в сумрачных сводах.
Был поздний вечер, и в церкви не было ни души. Джесси даже не знал, что её держат открытой допоздна, и по-прежнему понятия не имел, что ему здесь нужно. Шаркающей походкой, на трясущихся после долгого бега ногах парень добрёл до пространства перед алтарём, и рухнул на колени, сжимаясь в маленький дрожащий комочек. Прижавшись лбом к прохладному камню пола, он тихо заскулил, как брошенный испуганный щенок, чувствуя почти болезненную дрожь, проходящую по телу. Было всё ещё невыносимо больно.
«Ты должен рассказать всё, что помнишь, в мельчайших подробностях», - жёсткие черты лица мистера Уайта, звук его голоса, собственный механический отстранённый тон, описывающий всё, произошедшее в квартире Гейла, сплелось в мозгу, заставляя снова и снова мысленно возвращаться к так долго и тщательно забываемой им ночи.
- Если ты есть, если ты правда есть, ты должен наказать меня, так? Ты ведь для этого там и сидишь, нет? Чтобы наказывать таких мудаков, как я. Ну давай, НУ! – начав злым шёпотом, в конце Джесси перешёл на крик, с силой ударяя кулаком по полу и разбивая его в кровь. В особенной отчётливой после его вопля тишине не было никакого ответа, и Джесси сломался, разрыдавшись отчаянно и безутешно.
- Почему, почему ты ничего не делаешь… Почему всем наплевать. Почему…
- Эй, кто здесь? – из располагающихся за алтарём комнат кто-то вышел, фонариком освещая полутьму, царящую в зале, освещаемом только огоньками свечей. Луч света упал на Джесси, который продолжал корчиться на полу, слишком обессиленный и разбитый, чтобы попытаться подняться на ноги и убежать. – О боже, что случилось, всё в порядке?
Раздались приближающиеся шаги, и скоро человек оказался совсем рядом, опустившись на колени сбоку от Джесси, и положив руку ему на спину, ровно между лопаток. Рыдания, которые Джесси и так не мог сдерживать, прорвались наружу с новой силой. Съежившись и закрывая лицо руками, парень покачивался чуть вперёд-назад, с каждым движением качки приобретали всё большую амплитуду, и появилась вполне реальная угроза, что такими темпами в ближайшее время он просто начнёт биться лбом об пол.
- Эй, эй, тише, - рука скользнула по спине дальше, обнимая за плечо. Положив фонарик на пол, пришедший освободил вторую руку, теперь обхватывая Джесси за оба плеча, и попытался мягко изменить направление движения, слегка покачав из стороны в сторону убаюкивающим движением. – Тише, всё хорошо, ты не один.
Не пытаясь прервать рыдания, человек продолжал вполголоса повторять успокаивающие фразы, не прекращая слегка покачивать мальчика, пока тело Джесси, уставшее от напряжение, не начало постепенно расслабляться, и на очередном качке не накренилось вбок, из-за чего он буквально рухнул в объятия утешающего, вцепившись пальцами в ткань его одежды. Это вызвало прилив смутных воспоминаний о мистере Уайте, притоне, и обстоятельствах, благодаря которым он там оказался, и очередной поток слёз полился из глаз. На сей раз правда рыдания были намного тише, почти спокойными и тихими, нарушаемые только периодическими всхлипами и судорожными вздохами.
В какой-то момент и эти слёзы иссякли, оставив Джесси абсолютно опустошённым и оглушённым этой внутренней пустотой. Почувствовав перемену в его состоянии, человек, до этого времени почти не двигавшийся, потихоньку помог ему сесть, поддерживая спину.
- Вот, так лучше. Тебе легче? Джесси ведь, я верно помню? – с трудом подняв взгляд, Джесси узнал мягкий и терпеливый взгляд священника, с которым уже общался. Удивительно, что он потрудился запомнить имя парня, которого видел один раз несколько месяцев назад. Тогда он переживал ещё только о смерти Джейн, теперь же дела стали гораздо хуже. Хотя, как показывает практика, он и с первым ударом всё ещё не мог справиться до конца.
- Да, я... Извини, не хотел вламываться посреди ночи и всё такое.
- Ну, я же говорил, что ты можешь вернуться в любой момент, когда будет нужно. Я бы сказал, что сегодня определённо был такой день.
- Ладно, чувак... Отец… Как там правильно. Спасибо. Я лучше пойду.
Сказать было намного легче, чем сделать, Джесси не очень представлял себе, откуда взять силы для того, чтобы встать и добраться до дома, но и смысла оставаться не было никакого. Более того, он предчувствовал, что скоро возникшее эмоциональное отупление начнёт проходить, и ему не хотелось в этот момент оказаться в компании мужчины, перед которым рыдал бог знает сколько времени. Хм, хотелось бы верить, что бог знает хотя бы это, потому что в собственной концепции наказания грешников он явно не разбирался, посылая к нему на помощь сердобольного самаритянина вместо грома, молний и адского котла.
- Подожди, я не могу отпустить тебя в таком состоянии. Пойдём, чашка горячего чая должна привести тебя в порядок.
Что ж, до тех пор, пока мужик не начинал предлагать опять душеспасительные беседы, если ему так уж хочется быть добрым и помогать всякой швали, у Джесси нет больше сил мешать и отказываться.
***
- Вот, держи, - священник вручил Джесси большую горячую кружку, с вьющимся над ней дымком пара, убедившись, что тот точно сможет удержать её в руках. – У меня есть один знакомый англичанин, он убедил меня, что чай – лучшее средство для восстановления сил. Да и вообще, незаменим почти при любых жизненных обстоятельствах.
- Никогда не слышал ничего подобного, - тихо пробормотал Джесси, с опаской наклоняя кружку, чтобы приблизить горячий напиток к губам. Почти сразу же обжёгшись, он тихо ойкнул, и прекратил попытки, решив, что вполне достаточно будет просто погреть руки, удерживая чашку обеими ладонями.
- Ну, иногда стоит пробовать что-то новое. С осторожностью, разумеется, - Томас устроился на стуле рядом с ним, и Джесси рассеянно водил взглядом по комнате, какой-то сильно приглушённой, но всё ещё любопытствующей частью разума удивляясь тому, что жилая часть помещения церкви выглядела почти как любое другое жилое помещение. За исключением количества присутствующей священной атрибутики, может быть. Такие же столы, стулья, шкафы, набитые старыми книгами.
- Так что, отец… Эээ.
- Зови меня просто Томас.
- Ладно, чувак. Так что, ты прямо здесь живёшь?
- Да, это что-то вроде моей квартиры. Священник должен всегда быть поблизости. Людям может понадобиться помощь в любой момент.
Джесси молча пожал плечами. Учитывая обстоятельства сегодняшней ночи, трудно было спорить со словами священника.
Повисла пауза, которая казалась всё более невыносимой с каждой секундой, но Джесси просто не знал, что можно сказать. Он не мог ни словом обмолвиться об истинной причине своих страданий, а врать и выдумывать подходящую историю совершенно не хотелось. Самым лучшим по-прежнему было бы встать и уйти, но чай в руках был таким тёплым, а священник выглядел таким внимательным и искренне заботящимся о его самочувствии.
- Послушай, Джесси, я не пытаюсь давить, ты не обязан рассказывать ни о чём, если не хочешь, - наконец, прервал молчание Томас. – Но ведь необязательно говорить о причинах, которые мучают тебя. Можешь просто рассказать о своих чувствах.
Джесси криво усмехнулся, чувствуя, как лицо замирает в этой жёсткой гримасе, а к слезам опять подступают горячие слёзы. Он никогда не думал, что вообще способен плакать так долго.
- Чувствую… Я чувствую себя полным дерьмом. Потому что я и есть полное дерьмо, Томас. И тебе не стоило бы пускать такого, как я, в свою уютную маленькую обитель.
- Это не моя обитель, это дом божий, Джесси. Здесь всем рады.
- О, вау, ну это круто, да. А как насчёт всяких там смертных грехов и прочего? Разве грешники не должны типа… Изгоняться из церкви, и всё такое?
- Чтобы получить отлучение, нужно совершить серьёзное преступление против церкви. Но даже тогда человек может получить прощение.
- Прощение, да… - Джесси опустил голову, разглядывая плавающие в кружке чаинки, и мучительно раздумывая, стоит ли продолжать разговор, или всё-таки настало время идти.
- «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень». Ты наверняка слышал эту фразу. Не бывает безгрешных людей. Речь лишь о том, как мы продолжаем нашу жизнь дальше, какие пути выбираем. И пытаемся ли мы искупить содеянное.
- Но что, если ничего уже не исправить? Чё тогда делать, м? Если ты уже… Уже навредил кому-то, например, - нервно вздохнув, Джесси почувствовал, как начинают трястись руки, и медленно отставил чашку с уже остывающим чаем на стол, чтобы не разбрызгать его повсюду. – Как это тогда «искупать»?
- Искупить не значит исправить. Никогда нельзя изменить уже сделанного. Когда мы причиняем боль другим, мы не можем избавить их от страдания, пережитого по нашей вине. Можно лишь стремиться уравновесить его, сделать что-то, что принесёт им радость.
Джесси подумал, что умершего Гейла больше всего порадовало бы, если бы он, вернувшись домой, зарядил пистолет и высадил бы пулю себе в голову.
- Джесси?
- А? – заморгав, он осознал, что, видимо, серьёзно задумался над этой перспективой, и возможно пропустил что-то ещё из сказанного священником. – Да-да, извини, принести радость, я понял. Да, ну, это отличный совет, правда. Надо попробовать. Я пойду… Порадую кого-нибудь.
- Я волнуюсь за тебя.
Джесси замер, не успев добраться до выхода, когда услышал эту фразу.
- Йо, да брось чувак, ты меня видел, типа, два раза? Всё путём, тебе не о чем париться. Спасибо, за чай и остальное.
- Я видел тебя целых два раза. И я видел твою боль. Одному очень тяжело справляться с такими чувствами.
- Да, но кто сказал, что я один? У меня дома тусовка круглыми сутками, вокруг вечно дохера народу, не продохнуть. Да я блин сюда может припираюсь, чтобы просто воздухом подышать спокойно, йо!
- Можно быть очень одиноким, находясь в толпе друзей. Мне кажется, ты и сам понимаешь, о чём я говорю.
Ну уж нет, чёрт-с-два, он не будет снова распускать сопли, не будет! Раздражённо сверкнув глазами на священника, Джесси сделал ещё несколько шагов по направлению к двери, параллельно помахивая рукой в его сторону.
- Да всё со мной в порядке, боже! Не будь таким занудой, а? Я справляюсь!
- Я бы так не сказал, - тихо произнёс Томас, внимательно глядя на Джесси. В его словах не было осуждения, и всё же внутри Джесси закипел гнев, вызывая желание нападать и защититься. Какого чёрта?! Откуда этому чуваку вообще знать!
- Ой, ну, подумаешь, да, ты видел меня не в лучшие моменты, и теперь считаешь, что всё обо мне знаешь? Чёрт, да почему все принимают меня за какого-то бесполезного дебила! Я в состоянии справиться со своими проблемами сам! И вообще, я не к тебе пришёл, как я уже говорил, просто здесь тихо и можно подумать. Я ж не знал, что ты тут круглыми сутками торчишь!
Джесси сам чувствовал, как с каждым словом его голос становится всё менее злым и всё более отчаянным. Из-за злости продолжало пробиваться какое-то совсем другое чувство, и Джесси было слишком страшно подумать, что оно означает, даже хотя бы как называется. Только горький голос внутри нашёптывал, что этот человек за две их встречи проявил больше внимания и заботы по отношению к его чувствам, чем люди, которых он знал годами, даже его родители. Он не думал, что может быть ещё больнее.
Судорожно вздохнув, и поведя напряжёнными мышцами спины, он почувствовал, как слёзы снова подступают к глазам, и у него не было сил их сдерживать. Маленькие капли медленно, цепляясь за ресницы, падали, оставляя на полу крошечные тёмные пятнышки. Джесси смотрел на них широко раскрытыми глазами, не видя.
Внезапно рядом зашелестела ткань, и парень ощутил чьё-то присутствие. Вздрогнув от неожиданности, он резко поднял голову, одновременно шарахаясь в сторону. Джесси был почти уверен, что увидит мистера Уайта, нашедшего его с помощью какого-то мистического шестого чувства. Он бы даже не удивился такому совпадению. Мистер Уайт словно был посланником высших сил, приставленных к Джесси то ли в наказание за грехи, то ли в качестве ангела-хранителя, хотя в целом он умудряется совмещать в себе обе ипостаси.
Это был не он. Рядом сидел мужчина, на вид немногим старше, чем сам Джесси, и точно намного моложе других пожилых мужчин в его жизни, к тому же, мистер Уайт ни за что не стал бы рядиться в костюм священника даже для какого-нибудь розыгрыша или весёлого праздника – мужик просто не понимал концепцию веселья, и Джесси был почти уверен, что даже в детстве костюмам Уолтера на Хэллоуин был его натуральный внешний вид задрота-ботаника. Впрочем, с тех пор как появился Хайзенберг, назвать бывшего учителя «задротом» язык уже не поворачивался.
- Хэй, йо, по-моему, тут ещё полно свободных мест, - чуть охрипшим голосом, смущённым и раздражённым из-за собственного внезапного испуга, гаркнул Джесси, недовольно нахмурившись. Затем, вспомнив и смутившись ещё больше, быстро поднёс руку к мокрым глазам, протирая их рукавом.
- Да, я вижу, - спокойно ответил мужчина, однако не сделал ни единого движения по смене своего положения.
- Да, блин, окей, может, тогда отвалишь? Чё надо? – разведя руки, Джесси демонстративно смерил чувака взглядом широко распахнутых глаз с головы до ног.
- Я подумал, возможно, ты пришёл сюда, чтобы поговорить с кем-нибудь, - мужчина продолжал игнорировать явно показную браваду и дерзость Джесси, ведущего себя в лучших традициях рыбы-ежа.
- Куда блин «сюда», уже и зайти посидеть нельзя, чтобы ко мне не докопался очередной мужик в странном костюме… О, - оглядевшись по сторонам, Джесси только сейчас заметил, что в поисках облегчения душевных переживаний ноги привели его не куда-нибудь, а в церковь. Последний раз в жизни он бывал здесь лет сто назад, когда Джейк был совсем маленьким, а родители ещё не отчаялись пытаться сохранить видимость дружной счастливой семьи, ходящей в церковь… Не каждое воскресенье, но хотя бы раз в месяц, нельзя же выглядеть совсем нехорошо в глазах соседей. – Чёрт, ладно, я уже ухожу.
Джесси опёрся ладонями о спинки скамей, стоящих в соседних рядах, и с лёгкостью приподнял своё худощавое тело, намереваясь спрыгнуть со скамейки и пойти дальше, куда глаза глядят и ноги несут, но священник протянул к нему руку в останавливающем жесте.
- Постой. Ты, конечно, можешь уйти в любой момент («ещё бы нет, йо», - мысленно прокомментировал Джесси), но раз уж Бог привел тебя сюда, возможно, так было нужно.
- А ты типа веришь в судьбу и всякое дерьмо? Мне казалось, у вас, ребят, это считается суеверием или типа того, - поколебавшись, Джесси плюхнулся обратно на сидение, уставившись на священника с некоторым любопытством. Он никогда близко не общался с такими людьми, и вообще был максимально далёк от религии, даже находясь в программе анонимных зависимых, пропускал часть, связанную с верой, максимально мимо ушей. Это казалось такой же запредельной и бесполезной хернёй, как и химия, которую мистер Уайт преподавал в школе. Вот варить мет – это наглядно.
- Я верю, что нас всех ведёт рука Господа, ибо он пастырь наш, - странные слова, произносимые священником, почему-то исходя от него, не казались чрезмерно высокопарными и напыщенными. Возможно, дело было в мягкости голоса, или тёплом выражении глаз, которые смотрели на Джесси прямо и открыто, без презрительного прищура или холодности, которые он привык видеть обычно.
- Окееей, йо, - протянул Джесси, озадаченно прикусывая губу. - Лады. Значит, ты считаешь, что я здесь по какому-то божественному провидению? И зачем?
- Я не знаю, - просто ответил мужчина. – Надеялся, что мы сможем это выяснить вместе. Ты выглядишь как человек, которого скорбит о чём-то. Может, если расскажешь об этом, станет легче.
- Как… Чё, вроде исповеди, что ли? Серьёзно?
- Ты когда-нибудь исповедовался?
- Хей, без обид, но я чё, разве похож на какого-то святошу? Мне хватает всей этой чуши про «расскажи о своих чувствах, что произошло в твоей жизни» в последнее время более чем, поверь, - передразнивая участников встреч АА, Джесси чувствовал себя немного мудаком, но в то же время начинал злиться. Надоело, что все то и дело пытаются залезть к нему в душу, даже не удосужившись спросить, хочет ли он этого. А те люди, с которыми действительно хотелось поговорить, или хотя бы увидеть, что им небезразлично, что с ним, до подобных вопросов не снисходили.
- Значит, ты уже обратился куда-то за помощью? Это хорошо. Я рад, что ты не один, - священник тепло улыбнулся, продолжая разрушать стереотипные представления Джесси о себе подобных. Разве они не все сплошь и рядом занудные старые чуваки, только и твердящие о том, что все сгорят в аду, если не будут стремиться спасти свои бессмертные души, не трахаясь до свадьбы? – Скажи, как тебя зовут?
- Джесси… Да, ну, ладно, я в порядке. Мне правда пора, - на сей раз он соскочил со скамейки быстро, не давая возможности остановить себя, и направился по проходу, сунув руки глубоко в карманы толстовки, и горбясь на ходу.
- Джесси, - окликнул его священник, заставив только ниже понурить голову и ускорить шаг. – Меня зовут Томас. Приходи в любое время, когда захочешь.
Тяжёлые двери (как он мог не обратить на них внимание, когда заходил?) со скрипом закрылись за спиной, когда он вновь подставил тело под обжигающие солнечные лучи, отрезая его от мира, покоя и прохлады церкви.
***
Слёзы душили, заставляя горло сжиматься настолько, что даже воздух еле-еле протискивался сквозь остающееся отверстие. В таком состоянии было очень сложно продолжать бежать, но всё же бег приносил облегчение, выбивая все мысли из головы, заставляя мечтать только о том, чтобы удалось сделать очередной глоток воздуха. В груди горел пожар, голову кружило, и Джесси снова плохо соображал, куда именно он бежит, пока не оказался в сумрачных сводах.
Был поздний вечер, и в церкви не было ни души. Джесси даже не знал, что её держат открытой допоздна, и по-прежнему понятия не имел, что ему здесь нужно. Шаркающей походкой, на трясущихся после долгого бега ногах парень добрёл до пространства перед алтарём, и рухнул на колени, сжимаясь в маленький дрожащий комочек. Прижавшись лбом к прохладному камню пола, он тихо заскулил, как брошенный испуганный щенок, чувствуя почти болезненную дрожь, проходящую по телу. Было всё ещё невыносимо больно.
«Ты должен рассказать всё, что помнишь, в мельчайших подробностях», - жёсткие черты лица мистера Уайта, звук его голоса, собственный механический отстранённый тон, описывающий всё, произошедшее в квартире Гейла, сплелось в мозгу, заставляя снова и снова мысленно возвращаться к так долго и тщательно забываемой им ночи.
- Если ты есть, если ты правда есть, ты должен наказать меня, так? Ты ведь для этого там и сидишь, нет? Чтобы наказывать таких мудаков, как я. Ну давай, НУ! – начав злым шёпотом, в конце Джесси перешёл на крик, с силой ударяя кулаком по полу и разбивая его в кровь. В особенной отчётливой после его вопля тишине не было никакого ответа, и Джесси сломался, разрыдавшись отчаянно и безутешно.
- Почему, почему ты ничего не делаешь… Почему всем наплевать. Почему…
- Эй, кто здесь? – из располагающихся за алтарём комнат кто-то вышел, фонариком освещая полутьму, царящую в зале, освещаемом только огоньками свечей. Луч света упал на Джесси, который продолжал корчиться на полу, слишком обессиленный и разбитый, чтобы попытаться подняться на ноги и убежать. – О боже, что случилось, всё в порядке?
Раздались приближающиеся шаги, и скоро человек оказался совсем рядом, опустившись на колени сбоку от Джесси, и положив руку ему на спину, ровно между лопаток. Рыдания, которые Джесси и так не мог сдерживать, прорвались наружу с новой силой. Съежившись и закрывая лицо руками, парень покачивался чуть вперёд-назад, с каждым движением качки приобретали всё большую амплитуду, и появилась вполне реальная угроза, что такими темпами в ближайшее время он просто начнёт биться лбом об пол.
- Эй, эй, тише, - рука скользнула по спине дальше, обнимая за плечо. Положив фонарик на пол, пришедший освободил вторую руку, теперь обхватывая Джесси за оба плеча, и попытался мягко изменить направление движения, слегка покачав из стороны в сторону убаюкивающим движением. – Тише, всё хорошо, ты не один.
Не пытаясь прервать рыдания, человек продолжал вполголоса повторять успокаивающие фразы, не прекращая слегка покачивать мальчика, пока тело Джесси, уставшее от напряжение, не начало постепенно расслабляться, и на очередном качке не накренилось вбок, из-за чего он буквально рухнул в объятия утешающего, вцепившись пальцами в ткань его одежды. Это вызвало прилив смутных воспоминаний о мистере Уайте, притоне, и обстоятельствах, благодаря которым он там оказался, и очередной поток слёз полился из глаз. На сей раз правда рыдания были намного тише, почти спокойными и тихими, нарушаемые только периодическими всхлипами и судорожными вздохами.
В какой-то момент и эти слёзы иссякли, оставив Джесси абсолютно опустошённым и оглушённым этой внутренней пустотой. Почувствовав перемену в его состоянии, человек, до этого времени почти не двигавшийся, потихоньку помог ему сесть, поддерживая спину.
- Вот, так лучше. Тебе легче? Джесси ведь, я верно помню? – с трудом подняв взгляд, Джесси узнал мягкий и терпеливый взгляд священника, с которым уже общался. Удивительно, что он потрудился запомнить имя парня, которого видел один раз несколько месяцев назад. Тогда он переживал ещё только о смерти Джейн, теперь же дела стали гораздо хуже. Хотя, как показывает практика, он и с первым ударом всё ещё не мог справиться до конца.
- Да, я... Извини, не хотел вламываться посреди ночи и всё такое.
- Ну, я же говорил, что ты можешь вернуться в любой момент, когда будет нужно. Я бы сказал, что сегодня определённо был такой день.
- Ладно, чувак... Отец… Как там правильно. Спасибо. Я лучше пойду.
Сказать было намного легче, чем сделать, Джесси не очень представлял себе, откуда взять силы для того, чтобы встать и добраться до дома, но и смысла оставаться не было никакого. Более того, он предчувствовал, что скоро возникшее эмоциональное отупление начнёт проходить, и ему не хотелось в этот момент оказаться в компании мужчины, перед которым рыдал бог знает сколько времени. Хм, хотелось бы верить, что бог знает хотя бы это, потому что в собственной концепции наказания грешников он явно не разбирался, посылая к нему на помощь сердобольного самаритянина вместо грома, молний и адского котла.
- Подожди, я не могу отпустить тебя в таком состоянии. Пойдём, чашка горячего чая должна привести тебя в порядок.
Что ж, до тех пор, пока мужик не начинал предлагать опять душеспасительные беседы, если ему так уж хочется быть добрым и помогать всякой швали, у Джесси нет больше сил мешать и отказываться.
***
- Вот, держи, - священник вручил Джесси большую горячую кружку, с вьющимся над ней дымком пара, убедившись, что тот точно сможет удержать её в руках. – У меня есть один знакомый англичанин, он убедил меня, что чай – лучшее средство для восстановления сил. Да и вообще, незаменим почти при любых жизненных обстоятельствах.
- Никогда не слышал ничего подобного, - тихо пробормотал Джесси, с опаской наклоняя кружку, чтобы приблизить горячий напиток к губам. Почти сразу же обжёгшись, он тихо ойкнул, и прекратил попытки, решив, что вполне достаточно будет просто погреть руки, удерживая чашку обеими ладонями.
- Ну, иногда стоит пробовать что-то новое. С осторожностью, разумеется, - Томас устроился на стуле рядом с ним, и Джесси рассеянно водил взглядом по комнате, какой-то сильно приглушённой, но всё ещё любопытствующей частью разума удивляясь тому, что жилая часть помещения церкви выглядела почти как любое другое жилое помещение. За исключением количества присутствующей священной атрибутики, может быть. Такие же столы, стулья, шкафы, набитые старыми книгами.
- Так что, отец… Эээ.
- Зови меня просто Томас.
- Ладно, чувак. Так что, ты прямо здесь живёшь?
- Да, это что-то вроде моей квартиры. Священник должен всегда быть поблизости. Людям может понадобиться помощь в любой момент.
Джесси молча пожал плечами. Учитывая обстоятельства сегодняшней ночи, трудно было спорить со словами священника.
Повисла пауза, которая казалась всё более невыносимой с каждой секундой, но Джесси просто не знал, что можно сказать. Он не мог ни словом обмолвиться об истинной причине своих страданий, а врать и выдумывать подходящую историю совершенно не хотелось. Самым лучшим по-прежнему было бы встать и уйти, но чай в руках был таким тёплым, а священник выглядел таким внимательным и искренне заботящимся о его самочувствии.
- Послушай, Джесси, я не пытаюсь давить, ты не обязан рассказывать ни о чём, если не хочешь, - наконец, прервал молчание Томас. – Но ведь необязательно говорить о причинах, которые мучают тебя. Можешь просто рассказать о своих чувствах.
Джесси криво усмехнулся, чувствуя, как лицо замирает в этой жёсткой гримасе, а к слезам опять подступают горячие слёзы. Он никогда не думал, что вообще способен плакать так долго.
- Чувствую… Я чувствую себя полным дерьмом. Потому что я и есть полное дерьмо, Томас. И тебе не стоило бы пускать такого, как я, в свою уютную маленькую обитель.
- Это не моя обитель, это дом божий, Джесси. Здесь всем рады.
- О, вау, ну это круто, да. А как насчёт всяких там смертных грехов и прочего? Разве грешники не должны типа… Изгоняться из церкви, и всё такое?
- Чтобы получить отлучение, нужно совершить серьёзное преступление против церкви. Но даже тогда человек может получить прощение.
- Прощение, да… - Джесси опустил голову, разглядывая плавающие в кружке чаинки, и мучительно раздумывая, стоит ли продолжать разговор, или всё-таки настало время идти.
- «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень». Ты наверняка слышал эту фразу. Не бывает безгрешных людей. Речь лишь о том, как мы продолжаем нашу жизнь дальше, какие пути выбираем. И пытаемся ли мы искупить содеянное.
- Но что, если ничего уже не исправить? Чё тогда делать, м? Если ты уже… Уже навредил кому-то, например, - нервно вздохнув, Джесси почувствовал, как начинают трястись руки, и медленно отставил чашку с уже остывающим чаем на стол, чтобы не разбрызгать его повсюду. – Как это тогда «искупать»?
- Искупить не значит исправить. Никогда нельзя изменить уже сделанного. Когда мы причиняем боль другим, мы не можем избавить их от страдания, пережитого по нашей вине. Можно лишь стремиться уравновесить его, сделать что-то, что принесёт им радость.
Джесси подумал, что умершего Гейла больше всего порадовало бы, если бы он, вернувшись домой, зарядил пистолет и высадил бы пулю себе в голову.
- Джесси?
- А? – заморгав, он осознал, что, видимо, серьёзно задумался над этой перспективой, и возможно пропустил что-то ещё из сказанного священником. – Да-да, извини, принести радость, я понял. Да, ну, это отличный совет, правда. Надо попробовать. Я пойду… Порадую кого-нибудь.
- Я волнуюсь за тебя.
Джесси замер, не успев добраться до выхода, когда услышал эту фразу.
- Йо, да брось чувак, ты меня видел, типа, два раза? Всё путём, тебе не о чем париться. Спасибо, за чай и остальное.
- Я видел тебя целых два раза. И я видел твою боль. Одному очень тяжело справляться с такими чувствами.
- Да, но кто сказал, что я один? У меня дома тусовка круглыми сутками, вокруг вечно дохера народу, не продохнуть. Да я блин сюда может припираюсь, чтобы просто воздухом подышать спокойно, йо!
- Можно быть очень одиноким, находясь в толпе друзей. Мне кажется, ты и сам понимаешь, о чём я говорю.
Ну уж нет, чёрт-с-два, он не будет снова распускать сопли, не будет! Раздражённо сверкнув глазами на священника, Джесси сделал ещё несколько шагов по направлению к двери, параллельно помахивая рукой в его сторону.
- Да всё со мной в порядке, боже! Не будь таким занудой, а? Я справляюсь!
- Я бы так не сказал, - тихо произнёс Томас, внимательно глядя на Джесси. В его словах не было осуждения, и всё же внутри Джесси закипел гнев, вызывая желание нападать и защититься. Какого чёрта?! Откуда этому чуваку вообще знать!
- Ой, ну, подумаешь, да, ты видел меня не в лучшие моменты, и теперь считаешь, что всё обо мне знаешь? Чёрт, да почему все принимают меня за какого-то бесполезного дебила! Я в состоянии справиться со своими проблемами сам! И вообще, я не к тебе пришёл, как я уже говорил, просто здесь тихо и можно подумать. Я ж не знал, что ты тут круглыми сутками торчишь!
Джесси сам чувствовал, как с каждым словом его голос становится всё менее злым и всё более отчаянным. Из-за злости продолжало пробиваться какое-то совсем другое чувство, и Джесси было слишком страшно подумать, что оно означает, даже хотя бы как называется. Только горький голос внутри нашёптывал, что этот человек за две их встречи проявил больше внимания и заботы по отношению к его чувствам, чем люди, которых он знал годами, даже его родители. Он не думал, что может быть ещё больнее.
@темы: Breaking bad, Творчество